Антропологические предпосылки кантовской этикотеологии
DOI:
https://doi.org/10.21146/2587-683X-2023-7-1-75-98Ключевые слова:
Кант, этика, практическая антропология, человеческая природа, свобода, моральный закон, мотив, оптимизм, пессимизм, интеллигибельное деяниеАннотация
Учение о религии предваряется в главном религиозно-философском сочинении Канта рассуждением о нравственном качестве человеческой природы, имеющим внешний вид декларации антропологического пессимизма. Статья ставит целью проанализировать это вводное антропологическое исследование в контексте этических принципов и философской методологии Канта, как антропологическую рамку его философии религии. Догматический оптимизм и догматический пессимизм в антропологии одинаково исключают возможность этикотеологии, как религиозного расширения этики долга. Между позициями добра и зла, между двумя версиями ригоризма, не может быть середины; они не могут быть соединены внешним, абстрактным способом. В кантовской философии добро и зло может быть только определением свободы, восходит к акту свободы и вменяется субъекту. По Канту, в человеческой природе есть задаток для добра: восприимчивость к закону как достаточному мотиву поступка. При этом, будучи объективно (в идее) более сильным мотивом, моральный закон субъективно (в опыте) оказывается слабее мотива из склонности. Рефлексия этого положения обнаруживает антиномию оснований кантовского учения о религии; ключом к ее решению служит трансцендентальный идеализм, конкретно – идея интеллигибельного деяния, избирающего верховную максиму умонастроения. Вопрос о нравственном качестве воли решается поэтому не характером совершаемого действия, но «формой максимы», соотношением мотивов в правиле определения к действию. Радикальная злоба человеческой природы в явлении не отменяет поэтому для Канта безусловной значимости стоящей перед человечностью нравственной цели.